Критика-графоманика (о литературных конкурсах)

адумывал я эту статью уже довольно давно. Примерно после окончания последней «Грелки». Потом вернулся к ее идее после окончания последней «минипрозы». Неоднократно возвращался мыслями при чтении Каганова и Васильева, и, наконец, сел и написал.

Хотя с термином графомания я встретился гораздо раньше, чем прочитал в толковом или терминологическом словаре, нередко, в литературной среде званием «графомана» награждают того или иного молодого автора, часто выпускающего книги, или иногда можно встретить совсем уж странное выражение «гениальный графоман» в адрес кого-нибудь из признанных поэтов. Так что, сам термин, кроме явно негативной оценки, в человеческой бытности может заключать в себе и толику «зависти» или даже банального непониманию («а, фигню какую-то пишет, — графоман»).

Любое логическое исследование определения «графоман» рано или поздно заходит в тупик: «болезненное» влечение — оказывается характерным для любого писателя («пишу, потому что не могу не писать»), оценить «бесплодность» написанного представляется невозможным, «многословие» само по себе не может являться пороком, поскольку Лев Толстой, Александр Дюма и многие другие классики оказываются по этому критерию в числе графоманов. Ситуация с графоманией осложняется еще и тем, что в последние годы термин «графомания» был приравнен к этапу развития искусства и, тем самым, дал полное право на существование такому явлению, как «графомания». Интересная статья об историческом значении этого этапа, неимеющая ничего общего с темой моей статьи, тут.

Поэтому, как факт приходится признавать, что каждый определяет графоманию в собственных критериях и терминах. По опыту общения с молодыми и не только членами лито, я определил для себя критерием — цель творчества автора, и, как следствие, следующие две формы графомании:

1. Автор не имеет насущной необходимости писать, более того, он не может работать над текстом сам собой, ему нужны обязательные внешние стимулы вроде — подписанный договор с издательством, тема литературного конкурса и пр. Т.е. человек, которому самому говорить нечего, но очень хочется быть услышанным, он не знает иных способов «говорить», кроме как заниматься сочинительством, а поскольку само сочинительство идет туго, он использует все возможные подручные средства, чтобы выжать из себя что-нибудь.

   Так, начинают писать не состоявшийся журналист, не сложившийся художник. В разные времена писать было модно и козырнуть вышедшим сборником стихов до сих пор мечтают многие. Как частный случай такой графомании я рассматриваю книги политиков или книги поп-звезд о жизни «там». Тут я могу привести очень простой пример: престижно быть спортсменом мирового класса, но для этого — необходимо ой как вкалывать: делать тренировки, иногда по две или три в день, участвовать в соревнованиях, довольно часто. Т.е. спорт — это, очевидно, большая работа над собой и своим результатом. Отношение к сочинительству отчего-то совсем другое. Отчего-то всякому кажется, что сочинять — это значительно проще, чем тренироваться. Поэтому мы никогда не увидим политика или звезду шоу-бизнеса, которые будут выступать на Олимпийских играх, зато сплошь и рядом видим таких вот «писателей».

   К сожалению, у таких находятся издатели. К еще большему сожалению, находятся и читатели. Причем, насколько я могу судить, истинным критерием для издательств является не качество текста такого сочинителя, а скорее сила «брэнда»: Васю Пупкина из деревни Клюево издавать, конечно, не станут, а вот певицу Н из группы А, любовницу продюсера Х, вполне.

2. Автору хочется писать. Он ничего не может с этим поделать, внутренний мир требует выхода и он, раз за разом бросая (хотя очень мало людей хоть раз попробовали бросить писать из тех, кому и впрямь стоило бы бросить), все равно возвращается к этому занятию. Такие люди тихо плодят большие объемы закорючек, не очень-то вникая в оценку истинной ценности того, что было написано. Эту форму графомании я считаю не такой страшной, но именно она приносит наибольшую массу макулатуры гутенберга сегодня. Так что, тут еще бабушка надвое сказала, что хуже (1) или (2).

   Почему я не считаю ее такой уж страшной: потому что если человек действительно хочет писать (делает это не ради денег, не ради славы,не по приколу, что автоматом относит графомана к первому типу, а потому что попробовал себя в разных областях — и понял, что только в писательстве реализует свои жизненные потребности, значит, остальное — те самые «тренировки и соревнования», т.е. работа над собой и текстом.

   Но и тут имеются свои подводные камни. Я приведу пример из другой области. Возьмем статую Венеры Милосской и облепим ее комьями сырой глины, так чтобы получился бесформенный глиняный ком. Что получилось, что это за ком? Конечно же — это Венера Милосская, но вот ценна ли такая Венера, или все-таки, чтобы стать ценной с нее должны быть сняты все те лишние комья?

   Так и с необработанным текстом. Пусть в нем есть идея, пусть у автора есть талант, новое видение, собственное чувствование, но одевая свою идею новыми и новыми комьями деталей, эпизодов, персонажей, автор тем самым превращает свое произведение в нечто бесформенное. Типичный пример — Васильев (см. «Джентльмены непрухи»).

Итак, с терминологией разобрались, а теперь собственно статья. И главный ее тезис: современные интернет-конкурсы — фантастические, литературные и т.п. — среда, воспитывающая графоманию (1), хотя и чему-то способная научить авторов типа (2).

Я сделал такой вывод, наблюдая за конкурсами «Грелка» и «Минипроза» и из простого логического анализа самой сути этих конкурсов.

Требования «Грелки» формулируются следующим образом: за двое суток плюс около 12 часов, или около того, после объявления темы необходимо предоставить текст (или два, или три) написанный на заданную тему, являющийся рассказом, не являющийся заготовкой и тем более, не написанный заранее.

Итак,

п.1 — «тема задана», а это означает, что человек пишет не о том, что его волнует, а о том, что задано в теме. Налицо, предпосылки для первого типа графомании: насущной необходимости именно на эту тему писать автор не имеет, но имеет внешний стимул и, подчиняя себя этому стимулу, выжимает текст (а порой, и не один!) на заданную тему.

Проблема не в том, что такие конкурсы проводятся. Конкурс — это хорошо. Но не нужно считать получившиеся опусы литературными произведениями. А ведь считают, и издают. АСТ ежегодно выделяет часть бумажного пространства сборников «Фантастика 2***» на «грелочные» творения. Читатели же, привыкают к тому, что подобное — это нормально и это нужно читать, и с этим можно (и нужно!) сравнивать другие вещи других авторов.

Есть возражение: разве не может автор писать рассказ за короткий срок?

Конечно может. «Каждый пишет, как он дышит, не стараясь угодить.» (c)

Поэтому я допускаю способность иного автора написать за короткий срок хороший рассказ. Но на собственную тему.

П.2. не буду говорить кто, это было бы некрасиво, но мне лично одним из людей, приближенных к современной издательской фантастической среде, было сказано касательно, в частности, «грелки» примерно следующее: у авторов имеются заготовки (не в тексте, в голове), которые за указанный срок подгоняются под указанную тему.

В общем-то, вполне предсказуемо. В это можно поверить, но что тогда значат официальные правила Грелки, если лучшие из лучших, т.е. те, на кого мы должны ориентироваться, брать пример, ведут себя именно так?

С другой стороны, хороший рассказ подогнанный под Грелочную тему, а позже, после конкурса — переписанный/переработанный в соответствии с желанием автора, в своем первоначальном, «грелочном» виде — что это? литература? Если в 99 случаях из 100 он впоследствии переделывается («обработать напильником»), чтобы стать настоящим рассказом? Конечно же, нет.

Кроме того, за короткий срок, по сугубо моему личному мнению, можно написать рассказ, охватывающий такой же короткий эпизод действительности. А все, что «поглубже» требует, чтобы автор выстрадал сам свой текст, проникся им, изменился так, как меняет он своих героев. В противном случае получается «не верю». Вроде ясно, как должно быть, но не верится.

Авторы же, привыкающие к «грелочному» ритму уже неспособны долго и кропотливо собирать полотно своих произведений — в новом конкурсе нужно новое произведение. Это в первую очередь, оказывается справедливым для авторов-«грелочников», тех, кто выбился благодаря полученной в «грелке» известности. Какие романы получаются у таких авторов — можно обсудить в отдельной теме.

П.3. Кроме корифеев, имеющих собственный стиль, устоявшийся ритм работы, опыт, пласт идей и нравственных ценностей, в таких конкурсах участвуют молодые, для которых ситуация складывается несколько иначе. Ни для кого не секрет, что даже медведей можно научить кататься на велосипеде. А собак давать лапу и приносить палку. Что уж говорить о людях? Если рассматривать процесс обретения опыта в интернет-конкурсах, то это скорее похоже на «натаскивание» школьника на задачи, нежели глубокое обучение предмету. «Грелка» учит шлифовать текст, но не учит писать, «грелка» учить быть успешным графоманом, а не писателем.

И это тоже имеет свое объяснение. Дело в том, что судейство в Грелке коллективное среди участников или т.н. «самосуд». Но, чтобы получить высокий балл, в разношерстой аудитории таких вот читателей-графоманов нужно писать без глубоких смысловых уровней, без экспериментов, без шокирующей новизны — потому что всего этого — что по настоящему ценно, — при беглом чтении никто не заметит. А большинство нынешних участников и при внимательном чтении — не разглядит. В лучшем случае, скажут: тема не раскрыта. Значит, чтобы получить высокий балл надо писать максимально просто: никаких экспериментов, никакой глубины, — один слой, «в лоб», никаких вывертов — «шаг влево, шаг вправо провокация» — «грелка» этому очень быстро учит. После двух-трех конкурсов не совсем тупой медведь... участник поднаторит в соответствии этим правилам и пройдет-таки во второй тур. По личному впечатлению: ни один из рассказов моей группы со «вторым дном» в этот раз не прошел. Зато прошли пара совершенно плоских рассказов, с кучей найва и сюжетных ляпов, зато про «кошечек».

П. 4. Не о графомании, но о конкурсах, а вернее, о культуре участников. Делом чести для участника «грелки», в меньшей степени, но тоже актуально для «Минипрозы» — поглумиться над опусами товарищей. И тут уж всякие средства хороши, особенно могут развернуться анонимы. Но, что характерно, анализ текстов такой же плоский, как и сами тексты. О сильных сторонах — почти не говорят, даже когда они есть.

На мой взгляд, такое поведение отрицает уважение собственного труда. Сейчас разъясню.

Когда я оценивал разные рассказы от откровенно слабых до вполне неплохих (хотя и плоских) я подходил к оценке исходя из предположения, что автор что-то вкладывал в свое произведение, что-то пытался донести, и главное — вкладывал труд, работу, часы на обдумывание, написание, вычитку и пр. Обидно, что не все авторы действительно относятся к рассказам так серьезно, но большинство все-таки да. Для кого-то — это бывает первый рассказ.

Но так или иначе, и это я четко понял, подавляющее большинство участников учится, образно говоря, не только шлифовать свою графомань, но и относиться к чужим произведениям как к заведомой графомани. Я не видел ни одного грамотного отзыва. Хотя шутка ли, 50 рассказов за несколько дней — прочитать нелегко. Но я не видел даже попыток относиться к рассказам как к НЕ-графомани. Т.е. рассказы пишутся как графомань и оцениваются как графомань, и что первично — яйцо или курица, уже не разобраться.

П.5. Самое грустное. «Грелочность» медленно но верно переползает в литературу. Книга Каганова «День академика Похеля» состоит из конкурсных рассказов, переработанных и не очень. Кроме того, сам Каганов считает своим кредо — писать «на заказ» за два-три дня и называет это лучшим творческим режимом. Судя по всему и не он один. Но предложение рождает спрос, и такая зависимость рассматривается экономистами: читатель поднаторевший читать подобные изыски перестает воспринимать другие, более сложные, более литературные вещи. Чтобы не потерять такого читателя, или в силу каких-то других причин, уважаемые авторы дают слабину: шутка ли, писатель Логинов, в раннем своем творчестве известный дотошным писательством, длительной работой над своими произведениями, начинает писать что-то этакое, легкое — типа «Сикорахи».

Таким образом, интернет-конкурсы — фабрика производства «графомании»: графоманы здесь пишут, графоманы оценивают и правят/переучивают/натаскивают всякого новичка на соответствие своему микросоциуму. Здесь нельзя научиться писать, но можно «набить руку» складывать тексты. Современные писатели позволяют себе применять «грелочный» метод при написании настоящих (а настоящих ли в таком случае?) произведений. А современные читатели принимают такую продукцию, как нечто нормальное.

«Пипл хавает и просит есчо». Издатели, соответственно, издают.

3

Оставить комментарий (будет виден только после проверки)