Поставить и узнать оценки, написать или почитать отзывы можно на странице Лаборатории фантастики

Старое железо

Солнце осветило поле боя.

Вначале свет был рассеянный, молочный из-за дыма, поднимавшегося из воронок. Короткие волны преломлялись в многочисленных призмах воздушных частиц, заполняли собой пространство от земли до верхнего края завесы, и эти запутавшиеся волны создавали свечение. Еще прежде сам воздух, раскаленный, сделался плазмой и начал испускать собственный свет. Дым появился позже, когда температура стала пригодной для существования чего-то еще кроме света. Впрочем, никто в долине не мог точно описать световые процессы, никто не мог оценить их практическую полезность.

Когда дым стал рассеиваться, воздух стал просто горячим воздухом и подернулся рябью, и в эту неровную оптическую толщу воткнулись лучи солнца, когда проступили первые очертания, стало видно, почему противник не прошел. В долине был хаос: непролазная гуща обломков, перепутанные раздробленные конечности, разодранные тела, вцепившиеся друг в друга горячей железной хваткой, местами так сплавившей их, что уже не разделить. Это не был лабиринт, потому что любой лабиринт имеет выход: из мертвой чащи выхода не нашлось ни для кого из наступающих. Ни звука не доносилось, никакого движения не регистрировал самый тонкий датчик, только слепящими бликами кое-где выдавала себя начищенная броня.

—

Вейз изучал карты. Ему предстояло удерживать шестнадцатый сектор, пока основные силы генерала Белого ударят с левого фланга и по центру, обойдут противника, пробьются в тыл и зажмут генерала Ржавого в тринадцатом. Ему дали роту, сделали майором, о чем свидетельствовали сверкающие пластины на груди. Ему поручили важное задание. И теперь Вейз внимательно рассматривал карту, испещренную килобайтами надписей и примечаний: местечко капризное — равнина, недостроенный укрепрайон, пару раз побывавший под массированным огнем. Десяток огневых точек разной степени сохранности, траншеи, истерзанные воронками взрывов — вот, собственно, и все. Что говорится, ни куста, ни задорины. Будь у противника авиация — смертная зона. Да оно и так — со скрипом держаться. На то и повышение: доказывай, что способен. Звания раздают перед боем, и отбирают — тоже перед боем. Получил важную задачу — значит повышен, получил ерунду какую-нибудь — хорошо, если при своем оставили. Таков порядок. Вейз и не собирался обсуждать. Он рассматривал карту, составляя хотя бы 5-10%-ный план обороны. Пока он не увидит бойцов, не оценит огневую мощь 42-й «С» — ничего более точного получить нельзя.

Стойки с чавканьем оторвались от корпуса, а жала коннекторов убрались в приемную панель. Вейз выкатил из личного чарзера — майорского — и направился на плац, где старшины уже построили солдат и ждут. Ему же, новоиспеченному майору, предстояло принять командование, взглянуть на бойцов, подбодрить, показать себя. Мысль эта искрила в нем, как спирали и планки на новых пластинах. 42-я «С». Что бы это значило? Вообще, гадать — не в привычках механических воинов. В их привычках — делать прогнозы и считать вероятности. Но Вейз впервые имел дело с такой сигнатурой: «С» могло означать все, что угодно — спецназ, силовое подразделение, саперов, секретные войска. За себя говорило уже то, что в реестр базовых подразделений сигнатура «С» внесена не была.

Издали он увидел воинов, своих воинов — стройные прямоугольники пять на десять, и первое, что бросилось в глаза: броня их искрила в лучах солнца. «Так держать!» — подумал майор, внутренне подбираясь и чувствуя, как скорее заработали насосы жижмола, как электричество, пробегающее в сердцевине его рук и ног, защекотало из-за подскочившего напряжения.

— Сорок вторая рота «С» для участия в сражении за шестнадцатый сектор прибыла, сэр! — скрипучий голос помкома, который выступил навстречу, вызвал легкое недоумение у Вейза. В его разуме словно перемешались карты сектора — паутины линий и дуг, размышления о приближающемся бое, блеск брони и прижатые к плечам стволы град-пушек и скорострелов, замеченные им ранее — и этот голос, в котором сквозило какое-то натяжение.

Старшина роты приблизился, и Вейз заметил, что тот прихрамывает на каждый шаг.

— Что с вашим шасси, старшина? Срочно заменить.

— Никак нельзя, сэр, — ответил помком, и тут только майор заметил, что шасси воина — устаревшей конструкции: это были шагатели — две ноги без убирающихся колес. Одна нога была, очевидно, повреждена: сустав заклинило, и колено не сгибалось. — Старая конструкция, сэр. Колесные шасси не подходят. Ремонтирую сам, сэр.

Это выходило за рамки всякого прогноза. Вейз даже надумал все перепроверить: номер роты, назначение, командный состав и даже координаты дислокации. Но нет — то, что майор видел, говорило само за себя: старшина был старой моделью. Вейз прежде не встречал таких — шагающий тип: цилиндрическое тело, похожая на маленький бачок голова, точащие в разные стороны антенны и радары, тонкие руки, цилиндрические пальцы прижимали к плечу скорострел. Броня была изъедена шрамами и воронками. Не солдат: рухлядь.

Вейз пригляделся: он переводил окуляры с одной фигуры на другую, на мгновение резкость пропадала, и тотчас восстанавливалась. У многих — недоставало рук, и вверх торчали установленные вместо этого пушки и ракетные гнезда. Броня их была начищена — насколько это вообще было возможно — потому что на изуродованных телах не оставалось места, свободного от старых ран, наложенных поверх заплат, сварных швов, рубцов быстростынущей плоти. Вероятно, только в силу невероятных усилий техников все они не развалились, а встали на ноги и тем только держались.

— Это сорок вторая рота, старшина? — Вейз даже не пытался понизить частоту сигнала, скрыть раздражение.

— Сорок вторая «С», сэр! — нет, голос старшины не был скрипучим. Он дребезжал, иногда прерываясь хрипами. Очевидно, голосовой модуль тоже работал отвратительно.

— Что значит «С», старшина? — неожиданная догадка мелькнула в сознании майора.

— Старики, сэр, — ответил тот, подтверждая ее и лишая командира самой последней надежды на ошибку.

Можно было ничего не проверять. Рота «С». Двести пятьдесят воинов, включая сержантов, и все — сплошь устаревшие модели. Армия, которой предстояло удерживать шестнадцатый сектор, куда генерал Ржавый бросит остатки двух полков — новых, совершенных, с превосходной огневой мощью и боезапасом. Вейз заскрежетал.

— Как тебя зовут, старшина?

— Роэл, сэр.

— Оцени состояние бойцов, старшина Роэл, готовы ли они к бою?

Старшина на секунду замолчал — он производил расчеты?! — и ответил:

— Воины готовы сражаться, сэр!

Вейз не сдержался, скряаджнул. Они — сражаться? Майор едва не ударил своей тяжелой рукой легкого старшину. Такому врежь — рассыплется, подумал он и опустил ладонь. Ничего не ответил и покатил к чарзеру. Воины стояли, не шелохнувшись.

Один только старшина, хромая, отчего каждый его шаг сопровождался свистом и хрустом, последовал за командиром.

— Разрешите обратиться, сэр!

Наконец, Вейз замер и обернулся к старику:

— Ты знаешь, что нам предстоит, старшина?

— Так точно, охрана шестнадцатого, сэр.

— Знаешь, кто выступит против нас?

— Я знаю план сражения, сэр. И какие силы выставляют Ржавый и генерал Белый, сэр.

— Как, по-твоему, мы будем держать сектор, старшина?

— Об этом я и хотел бы поговорить, сэр. Если вы позволите, сэр.

— Ты?!

— Я был подполковником, сэр.

Тут только Вейз отметил на корпусе старшины Роэла таблички. К таким крепят магнитными замками офицерские пластины. Таблички были пусты. Только знаки ротного старшины на плече и предплечье. И линейки наград. Очень может быть, когда-то Роэл действительно был офицером.

— Разжаловали?

— По возрасту, сэр.

Вейз задумался. По правде говоря, было о чем. Выходит, стандартная процедура повышения и разжалования — еще не все. Солдату несвойственно размышлять о возрасте. Ты получаешь звания и награды. Тебе начисляют очки и обеспечивают ремонтом и боеприпасами. Ты живешь. Это не может продлиться долго. Солдаты уходят с поля боя всегда одним способом. Если тебя не убили в этом, убьют в следующем бою. Так ты думаешь, пока молод. У тебя — новые узлы, отличная оптика и ресепторы. У тебя — лучшая прошивка. Движения твои — плавные и точные, оружие — смертоносное и послушное.

Но случается такое, что после очередного сражения ты еще жив. А уже совсем рядом с тобой — молодые. У них тело сильнее, броня крепче, руки и пушки быстрее, а шасси маневреннее. Да и как иначе?! Центры подготовки цикл за циклом в изнурительных симуляциях создают новые прошивки. Автоматические цеха собирают совершенные тела, и каждое мгновение, каждый ив, каждый такт — ряды солдат генерала Белого пополняются новичками. У них самые лучшие стратегические модули и самая точная реакция, расчеты быстрее, а прогнозы — достовернее. Ты оказываешься стар — неповоротлив, медлителен — и не можешь сражаться в одном ряду с молодыми. Вот о чем знал старшина, которого разжаловали по возрасту.

— Хорошо, старшина Роэл, посмотрим карты.

Когда майор Вейз и старшина Роэл вернулись к бойцам, те по-прежнему стояли на плацу. Никто не пошевелился, насколько мог заметить Вейз. Начищенная броня их сияла, посылая в окуляры слепящие пятна. Майор внимательно, переводя взгляд с одного на другого, рассматривал их: на мгновение перед окулярами все размывалось до цветных пятен, потом резкость возвращалась. Каждый, без исключения каждый из них нес на себе цветные линейки — награды, памятные знаки великих сражений.

— Бойцы, — начал он говорить, хотя все мысли, с которыми он хотел произнести эту речь, уже давно потеряли всякую значимость. Да и что он мог сказать этим воинам? — Завтра нам предстоит... — Вейз стал излагать план, составленный им на пару с Роэлом. — Готовы ли мы выполнить нашу задачу?

— ...Тру! Так точно, сэр! — как один ответили бойцы.

— Кто умеет обращаться с град-мортирой?..

Вызвались добровольцы.

— Кто может возводить укрепления?..

Еще больше солдат выразили готовность.

Вейз продолжал задавать вопросы, и определять роли, и отдавать приказы, потому что эти простые действия позволяли не думать, глядя на наградные линейки старых воинов, какое странное выходило им признание за доблесть и отвагу, за все подвиги.

Позже, когда приготовления были кончены, Вейз вернулся в командирский чарзер. Накануне именно здесь был принят план обороны, теперь начавший исполняться.

Майор запустил предсказателя и, получив прогноз, стал мрачнее воронки от взрыва. При любом раскладе 95 % личного состава не уцелеют. Старшина тоже производил расчеты и делал это довольно медленно, но нисколько, казалось, по этому поводу не беспокоился.

— Удержать сектор нашими силами невозможно, — наконец заявил Вейз.

— Можно выдвигать воинов линиями здесь — на карте засветилась отметка — здесь, потом здесь и здесь. Когда противник уничтожает линию, тела воинов создают дополнительный барьер. Каждая следующая линия, таким образом, выигрывает 15 % защиты, что в сумме позволяет увеличить потери противника до 63 %, при этом рассеять его..

Вейз тоже видел этот вариант, но не хотел его: потери составят 98 %. Он думал даже не о собственной вероятной смерти. А о том, что выбор стратегии Роэла означает: все солдаты, которых майор поведет за собой, уже сейчас фактически мертвы.

— Что ты думаешь об этом, старшина?

— Мне кажется, вам лучше всего занять позицию в шестой линии — на карте вспыхнула позиция. — Это лучшее место для управления обороной.

Это не было лучшее место, но именно здесь Вейз мог уцелеть с вероятностью 58 %.

— Значит, старшина, ты внимательно проверил все расчеты и...

Первый и единственный раз старик перебил его:

— Совершенно точно, сэр. План — полное уничтожение.

— Ты сам его предлагаешь: ты согласен с этим?

— Тру. Не только я, сэр. Все мы. Совершенно определенно.

Скачок напряжения в контурах Вейза вызвал вспышки цветных пятен. На мгновение он словно онемел. А старшина продолжал, и его дребезжащий голос, неторопливый и монотонный, был тверд:

— Вы еще очень молоды, сэр. Старым солдатам, сэр, когда их убирают с передовой, остается мало занятий. Мы ржавеем в технических блоках все время в ожидании боя. От бездействия на синтетической плоти появляется розовая плесень. Она выедает суставы и может забраться в черепную коробку. Мы можем развалиться на части, или повредиться контурами, сэр, там, в запасе, вдали от передовой. Это плохой конец, сэр. Очень плохой. Мы начищаем свои тела, чтобы не подцепить розовую дрянь, которая поедает наши тела, но это — лишь отсрочка. Вы понимаете, о чем я, сэр?..

Майор понимал.

Прежде, чем провалиться в эконом, Вейз всё думал: о 42-й, о предстоящем бое и чудовищном плане обороны. И о себе: ему представилось, будто и он, назначенный командиром стариков, не просто майор, но уже приклеилась к званию сигнатура «С». И что на одной чаше его весов — много новых сражений, звания, награды и долгая еще жизнь, а на другой — технический блок, и ползущая по мякоти его суставов розовая плесень.

Через 5'128 ив сигнал поднял всех. План вступил в основную фазу.

5

Оставить комментарий (будет виден только после проверки)