Белая пыль, серебряный рассвет

С.Лему

В воздухе то и дело возникали белесые облачка, хотя дождь прошел едва ли пару часов назад. Ядовитый дождь. Пыль оседала островками, светлыми пятнами, в которых набухали волдыри. Они лопались от дуновения ветра или неосторожного шага, и все повторялось.

Впереди в темном проулке Рэг заметил тело. Картина обычная: люди повсюду охотились на людей ради последних оставшихся сокровищ — пищи, одеял, воды.

Находить пишу становилось все труднее. Что-то оставалось на запертых складах, в тайниках или у фермеров, но те охраняли свое существование винтовками и автоматами.

Рэг еще раз огляделся, поправил респиратор и вышел из машины, держа оружие наготове. Запер дверь и подошел к трупу. Носком сапога перевернул тело и откинул лохмотья. Молодая женщина. Рэг сглотнул. Крысы еще не изуродовали ее. Рэг подхватил какую-то тряпку. Не выпуская из другой руки пистолета, вытер щеки, лоб, избавляя от Пыли, от пятен грязи. Она была красивой даже после смерти. Лицо выглядело умиротворенным, спокойным: никаких гримас, глаза не воспалены, ноздри не наполнены белесой дрянью. Обычно попадались трупы, уже пораженные Пылью: у таких воспалены глаза, а легкие, бронхи и даже глотка полны Пыли. Но случалось, как сейчас, что тела мертвецов были здоровы — этих Пыль получала лишь после смерти. Всегда их лица были спокойны, немного печальны, но чаще — эти мертвые лица улыбались, хотя бы краешками губ. И на красивых лицах чуть припорошены ресницы.

Рэг еще раз огляделся и, не заметив ничего подозрительного, присел возле трупа, достал нож и распорол одежду на женщине — от горла до живота. Ее убили. Всех кто-нибудь убивает. Не Пыль, так обезумевшие от Пыли люди. Освободил от одежды живот. Потом выполнил надрез, вытащил и вскрыл желудок. Чисто. Когда ее убили, женщина была здорова. Женщина, подумал Рэг без удивления. Мертвые здоровые женщины попадались чаще. Попадались ли ему мертвые здоровые мужчины? Рэг на секунду задумался, но ничего не вспомнил. Чтобы убедиться, надо еще смотреть легкие, но сейчас не хотелось возиться. Он недовольно хмыкнул, вытирая ладони о тряпки. Перчатки все равно придется менять. Прикрыл тело.

Можно ехать дальше, подумал он и невольно еще раз посмотрел: не хотелось оставлять тело прямо так. Либо сгниет, дав пищу новым колониям Пыли, либо будет сожрана крысами, что скорее всего. Горючее тоже надо было экономить. Минуту поколебавшись, он все-таки приволок неполную канистру масла и старательно облил труп.

Через пять минут Рэг стоял у ритуального костра. Без молитвы. Не осталось верных молитв в мире белой Пыли. Языки пламени метались в порывах ветра. Он стоял, иногда бросая в огонь куски бумаги, тряпки, и наблюдал, как все обращается в пепел. С тихим свистом сгорала Пыль: свист — хлопок, опять свист. Рэг с горечью подумал, что меньше ее от этого все равно не стало. Ветер сквозил по темным улицам. Началась морось. Скоро опять будет дождь. Ветер выхватил из огня чернеющий обрывок газеты. На мокром асфальте бумага стала тяжелеть и пропитываться влагой.

ТАЙНЫ ЗВЕЗД СКОРО БУДУТ РАСКРЫТЫ

Автоматический зонд, взявший образцы с кометы 109P, совершил стыковку с орбитальной станцией. Через пару недель образцы попадут в руки ученых на Земле...

Одиннадцать месяцев назад дрянь с кометы оказалась на Земле, и через три — выбралась из подземных лабораторий наружу. За восемь следующих месяцев Белая Пыль захватила почти всю планету. По крайней мере, континенты, — это Рэг знал точно. Ему не нужно было перечитывать заметку. Он был свидетелем того, как все происходило. День за днем.

Респиратор, стерильные перчатки, чистая вода и чистая пища — были лишь отсрочкой, и Рэг перемещался с место на место, пополняя запасы и пытаясь придумать хоть какой-то план. И не придумал лучшего, чем ехать в Нью-Омск к товарищам из службы безопасности, где когда-то служил.

Морось перешла в дождь, и Рэг скрылся в машине. Старый «Форд», украшенный пятнами ржавчины, где краска облезла, и белесыми разводами, где Пыль смогла прицепиться, медленно двигался по улицам. Мотор урчал. Колеса поднимали с влажного асфальта облачка Пыли. Дождь разошелся и заливал теперь все вокруг зародышами космической заразы. Капли били по крыше, по капоту, по стеклам. Рэг выбрал из стопки старый музыкальный диск. Тихонько завыл Рэй, музыка была второй радостью Рэга в нынешней жизни, кроме той, конечно, что он вообще был жив. Он не хотел лишать себя ни одной из них.

«...Разве ты не видишь слез, падающих на землю... — пел Стиви Рэй, — Я искал мою девочку...»

В темноте Рэг подъехал к неприступному с виду зданию, окруженному забором и проволокой. Склад угловатой тенью навис над ним в полумраке.

Он отогнал машину на соседний пустырь, почти воткнув в голую стену какого-то сарая, завалил всяким хламом, чтобы несколько часов она не привлекала внимания. Напоследок, он подключил устройство собственного изобретения, которое зарядит электричеством всякого, кто попытается добраться до начинки.

Беглый осмотр вызвал досаду: надежные стальные двери были вскрыты — взрывчатка?! Приглядевшись, Рэг понял, что произошло это недавно. Кто бы ни забрался внутрь, потребуется минут двадцать, чтобы все обойти, и если в здании есть что брать, — охотники вернутся еще раза два-три. К утру появятся «стукачи» — вроде тех несчастных, чьи сбитые ответы подсказали ему, где искать.

Миновав ворота и пустую сторожку, он метнулся к зданию. Перед дверями долго прислушивался, но, так ничего не дождавшись, приоткрыл дверь и бросил камень. Глухой удар и ни звука. Скорее всего, у двери никого. Можно быть уверенным, — те, кто слышал взрыв, сидят теперь тихо и ждут очереди. Случайных гостей охотникам можно не опасаться. Бояться следует других охотников. На месте тех, кто скрывался внутри склада, Рэг принял бы меры.

Привыкнув к темноте, он стал медленно пробираться вдоль стены, удалившись от входа, насколько было возможно. За все время он так и не услышал ни единого звука. Неужели успели уйти? Он осветил пространство склада бледным лучом фонаря, примотанного к стволу пистолета, и резко выключил. Он успел заметить: ближайшая половина помещения — та, что перед высокими стеллажами, — пуста, дальше что-то было. А в задней части может располагаться дверь в подвал. Он быстро прошел вглубь, оглядываясь по сторонам. Фонарь выхватывал сокровища: мешки с крупой, сахар, макароны, спиртное. Похоже, холодильники не здесь. Рэг отчетливо представил бойню, когда голодранцы снаружи дождутся своего часа. Они будут драться за каждый мешок, и последние будут подбирать остатки с пола. Они будут подбирать то, в чем уже успеет к тому моменту поселиться Пыль. В нынешних условиях люди готовы жрать с земли. Он, Рэг, живет лишь за счет тех, кто будет жрать с земли. Но это не его дело.

Он нашел стеллаж с водой. Тележка с канистрами была уже приготовлена. Не совсем дураки. Консервы должны быть внизу, и там же сейчас грабители. Надо войти к ним в доверие. Нужно, чтобы они вынесли все, что ему необходимо. Рэг устроился у подвальной двери, придумывая, как бы провернуть это с меньшим риском. Наконец, послышались приглушенные звуки.

Дверь открылась, послышалось дыхание, потом еще. Они старались не шуметь, но, похоже, уже были заражены Пылью. Рэг теперь точно знал, что их двое. Он встал так, что мог пристрелить любого, сам же оставался наполовину прикрыт стеллажом. На счет «два» он ослепил обоих светом фонаря. Послышалась брань. Тогда Рэг выстрелил в стену и скомандовал:

— Стоять, убью.

Двое замерли, пытаясь прикрыть руками глаза и хоть что-то разглядеть. Рэг успел понять достаточно, чтобы уже не было нужды размахивать фонарем, но следовало предупредить всякие глупости, и он приказал:

— Медленно, оружие на пол, иначе пристрелю. — И заметив неловкое движение, — Не дергаться.

Последнюю фразу он сопроводил еще одним выстрелом, после чего оба подчинились. Оружие загремело по полу. Пистолеты. Ножи. Убедившись, что они безоружны, Рэг ослабил яркость и направил бледный луч в пол, оставаясь в темноте.

— Чего тебе нахрен надо?! Ты кто такой?

Рэг улыбнулся: — Мне нужна пара умных ребят для дела, и я решил, что как раз здесь такие найдутся.

Двое напряженно молчали, еще не понимая, не смеются ли над ними, прежде чем наградить свинцом. Оба были в марлевых повязках, отчего трудно было понять, насколько они поверили. У обоих были воспаленные глаза. Дышали они тяжело.

— Какого нахрен дела? — Спросил тот, что, как показалось Рэгу, был старше. — Жрачка у нас есть. — Кивнув по сторонам.

— Медикаменты... респираторы, антибиотики, ингаляторы. Правительственный склад. Нужен бензин. Нужно быстро приехать и без лишних вопросов взять как можно больше, и увезти как можно дальше. — Рэг заранее приготовил речь, и теперь с удовольствием отметил, какой эффект удалось произвести. Молодой аж весь встрепенулся и бросил косой взгляд на товарища.

Тот сплюнул, видимо, не слишком поверив незнакомцу: — А с какого хрена нам тебе верить? Может быть, ты просто хочешь, чтобы мы вытащили отсюда жрачки побольше, а потом пристрелишь нас?

— Заманчивое предложение, — ухмыльнулся Рэг и вытащил из кармана сверток, бросил молодому, — подарок.

Молодой достал из стерильного пакета респиратор, старший тут же выхватил у него. Глаза молодого сверкнули. Ясно, почему никого нет на часах, доверие ни к черту, подумал Рэг, а вслух сказал:

— Меня зовут Рэг. Предложение такое: я помогаю вам вывезти отсюда столько, сколько возможно. Лучше брать только стерильную одноразовую упаковку, ничего такого, что придется жрать долго после того, как откроете. Это чтобы не получить лишней заразы. Взять как можно больше воды, консервы, чем меньше упаковка — тем лучше. Все, что вывезем, — ваше. У меня в машине достаточно. У вас, кстати, есть в чем это перевезти?

— Есть, — ответил молодой, — у нас фургон... — Старший ткнул его в бок.

Рэг удивился, услышав про фургон, но виду не подал. Старший тем временем, похоже, решил вернуть авторитет:

— Не учи, не сосунки. А что если я не поверил? — голос из респиратора доносился искаженный, такой же, наверное, как у Рэга.

Он ухмыльнулся:

— Можно вернуться к плану «А», пристрелить вас обоих и забрать все себе, — и, подмигнув молодому, — или того, который тормозит прогресс...

Старший проиграл. Он это стразу понял, только кивнул, бросив взгляд на подельника. Рэг подобрал оружие.

— Как я уже говорил, меня зовут Рэг. Когда чуть-чуть подружимся, верну.

— Это Мэтт, — сказал молодой, кивая на товарища, — я Дэн. Мэтт — крутой фээсбэшник, так он сказал.

Рэг заметил, с какой издевкой это прозвучало: «Фээсбэшник». Он едва не рассмеялся. В службе задницу просиживал. А парню, небось, таких сказок насочинял. Власть его на глазах испарялась. Рэг сразу перешел к делу:

— Не знаю, как в ФСБ, а я предпочитаю спину держать прикрытой, поэтому никогда не оставлю дверь без охраны, или без своей «крошки», — он достал неопределенное устройство с торчащими проводами, и через пять минут приладил к двери.

— Если кто-то попытается войти, я ему не позавидую. Если смельчаков много, их станет меньше, а я узнаю об этом. — И, многозначительно посмотрев в глаза старшему, добавил: — Войти, или выйти... — И, будто смягчившись, предложил: — Командуй, что брать. Чем быстрее закончим, тем быстрее сможем продолжить.

Правда, в следующие сорок минут Рэг чаще сам командовал, причем с таким видом, будто во всем подчиняется Мэтту. Наконец, все было готово, и пять доверху набитых тележек стояли в темноте перед закрытыми дверями. Мэтт ныл, что осталось еще слишком много ценного. Рэг знал, что очень скоро убьет и Мэтта, и Дэна, и что одному ему никак не увезти всей добычи. Он старался оставить как можно больше тем, кто придет следом, потому что хотя бы часть продуктов могла попасть к здоровым, таким как недавняя женщина. Он объяснял отказ грабить дальше спешкой, и, в конце концов, настоял на своем.

Рэг снял с двери «крошку», и Дэн отправился за фургоном. Скоро все было погружено, и втроем они поехали к обиталищу охотников. Это был ключевой пункт плана Рэга. Мэтт, похоже, смирился с тем, что перестал быть вожаком. Дэн, который вел машину, травил анекдоты, и никто не задавал Рэгу вопросов. «И слава богу», — усмехнулся про себя Рэг. По мере движения по безлюдным белесым улицам под снова заморосившим дождем Рэг вдруг понял, куда они направляются:

— Церковь? — просто спросил он. Мэтт молчал, зато Дэн хихикнул.

— Угу, представляешь, там отцы собрали «паству», готовясь к близкому уже концу света, я тогда по улицам шатался. Вон Мэтт подобрал меня и взял на дело, — и продолжил уже с каким-то остервенением, — мы всех перерезали, у них вода была и продукты, и лекарства кое-какие. Мы стали охотниками. Всех перерезали... сук, лицемеров.

— Нет католического Бога на Земле. — Зевнул Рэг.

— Никакого нет, — хмуро отозвался молчавший до сих пор Мэтт, и Рэг понял, насколько тот устал жить.

Фургон притормозил у ворот храма. Мэтт открыл ворота, и уже копался у дверей. Неужто взрывчатка, подумал следивший искоса Рэг. Когда разгрузка еще не была закончена, он сказал, что часа через три вернется со своей машиной, вернул охотникам оружие и исчез в дымке белесой мороси: силуэт в плаще с накинутым капюшоном.

У Рэга была причина не показывать машину охотникам. Они бы сразу поняли, что он никого не возьмет с собой. «Форд» был переоборудован так, что в нем остались только два передних кресла, а остальное занимала электростанция, запасы и большая бочка для гигиены. И теперь он вынужден был идти пешком по умирающему городу мимо торчащих высоток, половина квартир которых была пуста, а жильцами половины оставшихся были крысы и кости.

Через четыре часа «Форд» медленно подъехал к церкви. Рэг оставил машину там, где из окон ее нельзя было рассмотреть. Оглядываясь на церковь, в полутьме похожую на крепость, он приблизился к дверям. Заперто. Внутри было подозрительно тихо. Рэг постучал и пару раз позвал охотников. Фургон стоял здесь же на дворе. Рэг легко вскрыл машину и, повоевав с управлением, завел мотор. Направил грузовик на церковь, влетел на паперть и высадил двери.

Потом он выпрыгнул из фургона и, уже не пряча пистолета, осторожно вошел внутрь. Рэг миновал притвор и приготовился к сюрпризу за дверью, рванул ее и пригнувшись, ворвался в помещение. Никто не ждал его. Некому было ждать.

Бурые пятна тут и там напоминали о погибших прихожанах, церковная утварь была свалена кучей в дальнем углу, алтарной преграды не было. Не было и скамеек. Были столы с инструментами, шкафы, составленные таким образом, что в центре помещения получился маленький цех. Здесь же стояли две раскладушки. Стены на уровне глаз были обклеены фотографиями девиц и автомобилей. Кропильница стояла в углу, и для чего ее использовали охотники, можно было не гадать. Были здесь и пятна свежей крови. Дэн и Мэтт лежали мертвые. Мэтт продолжал стискивать оружие, а пистолет Дэна лежал возле тела. Похоже, они поубивали друг друга. Рэгу оставалось лишь забрать припасы. Он порылся в ящиках столов и шкафах, обыскал все закутки и нашел все, кроме бензина. А бензин ему был нужен особенно.

Он несколько раз туда-сюда прошел мимо трупов, не обращая на них внимания. В очередной раз неся мимо ящик, он услышал стон и приблизился. Дэн был жив. Рэг снял со впалых скул повязку: под ней обнаружилось молодое лицо. Лет двадцать или даже меньше. Рэг дал юноше напиться. Тот закашлялся кровью. Рэг уже собирался спросить, где спрятан бензин, но Дэн сам что-то начал бормотать, наконец, Рэг смог разобрать:

— ...Мэтт хотел убить тебя, Рэг... он предлагал устроить засаду, Рэг... я не дал ему.

На мгновение, Рэг почувствовал смятение.

— Как тебя зовут на самом деле, парень?

— Данилой.

— Послушай, Данька, где Мэтт прятал бензин? Я бросил машину по пути, в ней есть аптечка... — соврал он.

— Брось, брат, мне уже не поможешь... — Ответил Дэн. Глядя на темные пятна на груди и животе, в этом можно было не сомневаться. Неожиданно твердо посмотрел на Рэга, — ответь мне только, ты правда хотел взять нас с собой?

— Мэтта я бы грохнул, — честно ответил Рэг. — Чтобы не предал. А ты надежный парень.

Дэн кивнул, замялся, а потом в двух словах объяснил, где находится тайник. Затем неожиданно взвился, схватил запястье Рэга:

— А что, Бога правда нет, Рэг? Мэтт сказал...

Католического Бога нет, подумал Рэг, но сейчас было не время философствовать.

— Должен быть. — Просто сказал он, глядя в глаза умирающего.

— Я знал, Рэг, — голос парня стал совсем тихим, — Мэтт говорил, что Пыль уже была, и что ее исследовали, но я ему не верил. Не могли люди эту дрянь на землю принести. — А потом глаза его затуманились безумием, — знаешь, что это вокруг? Я долго думал. — Это же Чистилище. Из которого Бог наберет крутых ребят для битвы под Армагеддоном, так ведь, Рэг?

И затих. Отвечать было не кому. Рэг прикрыл его грязной простыней, а сам склонился над телом Мэтта. Вскрыл желудок. Он не отшатнулся лишь потому, что такое уже видел. Видел, но все равно не мог привыкнуть: внутренности человека заросли Пылью, будто окутанный паутиной чердак. Охотник давно был живым мертвецом. Глянув в сторону юноши, Рэг подумал, что Дэна он мог бы взять с собой. И чтобы не менять этого своего решения, чтобы не разочаровываться, не стал потрошить тело.

Трупы он сжег на церковном дворе. Костер пылал, пока Рэг подогнал машину, уложил в нее все, что смог уместить. Слил остатки бензина с фургона и выволок запасы охотников. Продуктов в церкви оставалось еще много, но Рэг не слишком сожалел о них. Пусть это будет последней милостью Бога к тем, кто посетит теперь его храм.

«Форд» мчался на самой высокой скорости по побеленной Пылью трассе в сторону Нью-Омска. К городу, откуда Рэг когда-то убрался. Он ехал, глядя в бегущую дорожную ленту, и вспоминал мелочи, которые сами собой всплывали в памяти. О том, например, как заварилась вся эта каша, когда регион почти отделился от России и стал придатком чужой экономики. Он думал, что много мелочей вдруг оказались тесно связаны друг с другом. Тогда у Неосибра еще не было своего космодрома. Космодром появился, когда сменилось правительство, а три крупных центра — заявили об отделении. Он даже не был уверен, с чего все началось. Лицо католического папы стало улыбаться с экрана в окружении губернаторов и олигархов примерно в то же время, когда его начальство стало прикрывать захоронения отходов в сибирских лесах.

Распоряжение по всем уровням службы безопасности прошло немногозначное: либо как все, либо будут неприятности. Многим жизнь сменили на камеру, подставив на чем-нибудь грязном, на тех же самых отходах. Когда Рэг почувствовал петлю на своей шее, ему удалось не дать ей затянуться. Он просто спился, вернее, сделал вид, что от него уже никакого проку, и его под видом дурачка сослали патрулировать заплесневелый городишко. Но он сохранил и голову на плечах, и кое-какие связи. Так и выжил. Когда появилась Пыль, он просто воспользовался личной картотекой, быстро нашел тех, кто в неразберихе прибрал к рукам запасы. Обзавелся необходимым.

Еще раньше с заокеанскими деньгами в Неосибре, образованном на трех китах — Нью-Омске, Нью-Сибе и Рэд-Яре — появился космодром. Какая-то программа исследований. Кораблики стали подниматься вверх и прилетать вниз. Газеты новоиспеченного государства трещали о грандиозных достижениях, о совместных проектах с японскими, американскими, китайскими учеными. На Россию, которой Евросоюз не дал вмешаться, и натурально с хорошей миной вынудил подписать независимость нового государства, жители Неосибра поглядывали надменно. Недовольные, конечно, были. Кое-кого задвинули или, наоборот, поставили на место. До открытых столкновений не дошло — велика была угроза прихода миротворческих сил. Заинтересованных сил.

Потом появилась Пыль. Насколько знал Рэг, она появилась сразу на трех главных континентах — в Северной и Южной Америках, в Евразии, — и быстро распространилась. Какое из государств было повинно в ее появлении, Рэг не знал. Может быть, и никто не знал. Рано или поздно любое из них могло принести заразу на планету.

Католическая вера, усилиями властей Неосибра получившая поддержку, оказалась наименее приспособленной к появлению Пыли. На предсказанный конец света это было не похоже: не было всадников, не было демонов и ангелов, сошедшихся в битве. Конец света не укладывался ни в один из канонов. Пыль смеялась над христианами, в особенности досталось католическим храмам. Чистилище, — вспомнил Рэг, — может и так...

Ворота были разломаны. Людей в КПП не было. Рэг поставил «Форд» на стоянку внутри комплекса службы безопасности и вошел в здание. Автоматика внешней двери приняла его старый пропуск. Здесь еще было электричество. Внутренняя дверь оказалась открытой, и — никого на вахте. Рэг нырнул в знакомые коридоры. Лампы горели тускло, как и положено, но в воздухе чувствовалась невероятная сырость. Стыки стен и потолка были сплошь увешаны коралловыми наростами и грибковыми гроздьями Пыли. Напичканное автоматикой здание казалось брошенным.

Пробираясь с пистолетом наготове, Рэг опять вспомнил, как, ввалившись в один из домов бывшего миллионера Торопова, адрес которого выудил картотеки, присвоил себе кое-что из запасов, пристрелил и самого миллионера за несговорчивость, и большую часть охраны. Он не тронул жену и детей. Он оставил большую часть продуктов. Но на следующий день он видел изуродованные трупы возле разоренного дома. Это случилось потому, что после его визита дом уже некому было защищать.

Рэг перебирал в памяти случаи, чьим вольным или невольным участником оказался, и эти воспоминания сопровождали его, пока он пробирался по этажам и коридорам. Оглядываясь, он видел на стенах выбоины от пуль, лохматые пятна Пыли, и бурые потёки, на которых Пыль закрепилась.

Неожиданно он встретил обитателя. Вернее его самого встретили. После очередного поворота он услышал грохот, и пули ударили в нескольких шагах перед ним. Рэг еще не видел человека, зато услышал разрывающий грудь кашель. Захлопнулась дверь, Изнутри сквозь кашель он различил глухой выстрел.

Приблизившись, Рэг расстрелял замок, перезарядил пистолет и высадил дверь. Внутри оказалось помещение, заваленное книгами, разбитой посудой, бумагами, пустыми бутылками. На столе стояла открытая бутылка виски, шприцы и ампулы с обезболивающим и антибиотиками. Рядом лежал труп с размозженной головой. Из окровавленной раны рта вываливалась Пыль. Вскрывать его Рэг не стал. Обыскал, забрал оружие, документы и карту пропуска. У него был соблазн включить лэптоп и порыться в хранилище, но Рэг решил, что время еще будет.

Сам он двигался по старой памяти к кабинетам шефа и его заместителей. В одном из коридоров Рэг услышал выстрелы. Осторожно приблизился. Перестрелка еще не прекратилась. Люди с воспаленными глазами, чьи ноздри и раскрытые рты заполняла Пыль, поливали друг друга огнем, задыхались от кашля, падали, как подкошенные, разбрасывая по полу и стенам кровь вперемежку с Пылью. Не считая грохота и кашля сцена эта была немой. Потом все стихло. Рэг осмотрел трупы. Такой степени заражения он еще ни разу не видел. Другие уже были бы мертвы, а эти — без респираторов, повязок — умудрились устроить пальбу. Он вспомнил медикаменты в комнате мертвеца. Эти ходячие трупы напичканы черт знает какой дрянью. Ни черта не чувствуют, и уже давно не соображают. Начальство позаботилось о своих людях.

Больше Рэг в комнаты не заглядывал, пока не оказался перед дверью с табличкой «Гончаров А. И., полковник». Рэг прислушался, но за закрытой дверью не различил ни шороха. Он разделался с дверью и ворвался в кабинет, готовый стрелять. За столом сидел мертвый полковник. Голова его свешивалась на грудь, сам он был покрыт тонким слоем Пыли. На столе лежал противогаз, пистолет и две стопки распечаток.

Рэг медленно приблизился и тронул мертвеца дулом. Мертвец качнулся, но остался сидеть. Рэг вытащил из-под ладоней папки и пробежал глазами заголовки отчетов: «Отчет ... об исследовании образца ... (источник — Европа)» и другой «Отчет ... об исследовании образца ... (источник — Марс)». Оба отчета были составлены одним и тем же отделом, и, насколько понял Рэг, лаборатория располагалась где-то на подступах к космодрому. Секретная лаборатория, расположенная не в НИИ каком-нибудь, а в подземном полностью автономном бункере. Из отчетов следовало, что Пыль была открыта несколько лет назад. Исследования проводились на Земле. Рэг выругался, вспомнив кошмар последних месяцев...

Внезапно мертвец за столом вздрогнул и, как показалось Рэгу, вздохнул. Рэг отшатнулся. Рот мертвеца приоткрылся. В воздух устремилось облачко Пыли. Рэг спустил курок, потом еще раз и еще. Когда голова мертвеца разлетелась, он опустил пистолет и стал стрелять в грудь полковника. Пока не послышались пустые бессильные щелчки.

Он рвался сюда, чтобы найти надежду — новости или следы тех, кто изобретал средство от Пыли. Вместо этого он обнаружил следы идиотских амбиций. Он почувствовал себя пустым, как бесполезно щелкающее в руках оружие.

В комнате воцарилась тишина. Через несколько минут дрожь, бившая человека, утихла. Это всего лишь истерика. Впервые за прошедшие месяцы Рэг не справился с напряжением. Но Рэг уже снова взял себя в руки. Обыскав пол и поковырявшись в кусках мертвой плоти, он извлек чудом сохранившийся глаз бывшего полковника. Чтобы воспользоваться компьютером, эти штуки ему еще пригодятся. Может быть и потом, когда он найдет лабораторию.

Пыль была найдена на Марсе. Возможно, именно Пыль-1 много тысяч лет назад уничтожила зачатки жизни на нем. Образцы ее исследовались на Земле уже года полтора. Позднее, Пыль была найдена на Европе — второй планете после Марса, наиболее вероятной для зарождения жизни, с ее ледяной коркой, океаном и подводными вулканами. Там, под водой, зонды нашли неорганическую форму, названную Пылью-2. Неясно было, та же это форма или другая, но сходство было очевидно. Больше Рэг ничего не нашел, и фантазировать не стал. Было ясно, что одни идиоты притащили Пыль на землю, чтобы исследовать, другие — выпустили ее из лабораторий на свободу. Это мог быть теракт или случайная ошибка, но последствия оказались непредсказуемы.

Человечество не уничтожило себя в ядерной войне, оно худо-бедно научилось бороться с постоянно изменяющимися вирусами, но космическая отрава оказалась человечеству не по зубам.

В лабораторию Рэгу не без труда, но проникнуть удалось. Неоткрываемых дверей нет, — говорил кто-то из его наставников.

Рэг спустился на первый подземный уровень и оказался перед шлюзовой кабиной: пара тяжелых стеклянных дверей вокруг крохотного помещения. Он собрался пройти вперед самым грубым способом, когда обнаружил за второй стеклянной дверью живого человека. Это был лысоватый коротышка в очках. Он пришел в ужас, увидев нацеленный в стеклянную преграду пистолет. Лихорадочно замахал руками. Через несколько минут они нашли способ переговариваться через стекло. Рэг про себя назвал коротышку «Кроликом», заметив неуловимое внешнее сходство.

Рэг предлагал просто впустить его, но Кролик не соглашался. Он предлагал Рэгу пройти стерилизацию, но для этого пришлось бы оставить оружие, одежду, снять респиратор и остаться беззащитным перед Кроликом и Пылью с этой стороны. Переговоры зашли в тупик. Рэг пригрозил, но Кролик упирался, настаивая на том, что, если зараза попадет внутрь, оба они погибнут. Согласившись, Рэг рисковал только своей жизнью. Наконец он принял решение и кивнул коротышке.

Через час он сидел в чистой одежде без ставшего привычным респиратора и пил горячий кофе. Коротышка не убил Рэга, хотя оружие куда-то спрятал. Он назвался Михаилом, но Рэг вольно урезал обращение до «Банни». Они сидели в уютной обстановке работающих кондиционеров, очистителей, машин и мониторов. Пыль осталась наверху над слоем земли и бетона, достаточными, чтобы сберечь от атомного взрыва. Здесь не было моросящего Пылью дождя, не было взрывающихся пузырей. Здесь можно было жить, а не выживать. После стерилизатора Рэг принял горячий душ, который по сравнению с бочкой в его «Форде» казался верхом блаженства. Бочку приходилось чистить и обрабатывать излучателями, расходуя драгоценную воду и ресурс генератора. Скоро Рэг настолько растворился в окружающем комфорте, что прошлое стало казаться ему кошмаром.

Лаборатория, рассказывал Банни, занималась исследованиями не только Пыли, она была тесно связана с новым космодромом и здесь на разных уровнях создавали ткани для скафандров и вооруженных сил, разрабатывали биоэлектронику, отдельный уровень был выделен для исследования Пыли. Ее изучали давно, сначала образцы с Марса, но катастрофа произошла, когда были получены образцы с кометы 109P, автоматический зонд обнаружил соединения, очень напоминающие Пыль, и они были доставлены в комплекс, а потом снаружи стали поступать известия о распространении Пыли. Еще позже дрянь расползлась по этажам, где проводились исследования. Очаги белой заразы уничтожали, все зачищали самым тщательным образом, но островки Пыли снова появлялись, а потом стали заболевать люди. Тогда этажи разделили шлюзами, чтобы предотвратить переход инфекции, и больше он ничего не знает. О том, что творится наверху, Банни не подозревал до прихода Рэга.

Во время стерилизации Банни проверил Рэга, тот не был заражен, и теперь удивленно пояснил, что это почти невероятно. Даже питаясь чистыми продуктами, водой и защищая дыхательные пути от микрочастиц Пыли, полностью спастись от нее можно только здесь, в лаборатории. То, что Рэг выжил, свидетельствует об особенностях его организма. Рэг понял и то, о чем Банни умолчал: если бы Рэг был заражен, он не прошел бы шлюз живым. Банни и сам проверился, поясняя Рэгу назначение приборов и устройств. Рэг рассказал, что видел трупы, внутренности которых не были заражены Пылью, на что Банни рассмеялся, указав что они скорее всего лишь выглядели получше. Получалось, что они — единственные здоровые люди на сотни километров вокруг.

Много позже, блуждая по помещениям этажа, единственного уцелевшего, по словам коротышки, Рэг понял, что не все в истории Банни ему ясно. Он заставил того вернуть оружие. А с пистолетом в руке он задал вопрос, вертевшийся на языке: сколько человек было на этом уровне? Банни побледнел, но ответил: два десятка, двадцать четыре человека ученых, техников, персонала. Целый коридор комнат и кабинетов, конечно же, не мог предназначаться одному Банни, были и другие. Рэг продолжил допрос. Человечек с отчаянным облегчением рассказывал, как он обманом вынудил многих покинуть этаж и запер ниже, на зараженных уровнях, как расправился с остальными, чтобы завладеть оранжереей — единственным источником пищи и кислорода.

Когда Банни кончил говорить, Рэг понял, что ничего нового не узнал. Они с Банни настолько устали быть «последними», что вряд ли Кролик его обманет, как и он, вряд ли сможет убить Банни. Он сидел и рассказывал о том, скольких убил, пытаясь выжить наверху, а Кролик скулил, глотая виски, и говорил о тех, кого хорошо знал, но отправил вниз.

Их осталось четверо, закрывшихся на этаже. Один из четверых, как оказалось, подцепил заразу, и тогда втроем они уговорили его позволить запереть в одной из комнат в карантине.

— Мы обещали кормить его, пока не найдем лекарство. Врали, конечно, насчет лекарства. И он понимал. На самом деле его просто заперли. Когда до него дошло, что никто не собирается кормить, он стал стучать в дверь. Он бранился, потом умолял. Но ждать было нельзя и в комнату пустили газ. Его выволокли наружу, пока Пыль не выбралась из тела.

Один из оставшихся подговорил Банни запереть и третьего товарища. Он сказал, что тот общался с зараженным и, скорее всего, тоже опасен. Банни понял, что если поможет, то рано или поздно разделит ту же участь. Он согласился, но обманул и запер обоих в одной из отдаленных комнат. Через дверь он слышал звуки драки: двое в ярости били друг друга, оказавшись в ловушке. Банни целый месяц боялся приближаться к двери. Потом решился, опасаясь, что Пыль могла расползтись по комнате. Он не нашел заражения. Только останки и страшные следы на стенах и двери.

Банни не стал возражать, когда Рэг решил посмотреть, что произошло с другими этажами лаборатории. Он сам приготовил скафандр и баллоны с воздухом. Рэг махнул рукой, и начал спускаться на самое дно кроличьей норы.

В лифте Рэг нашел облепленные Пылью останки людей, брошенных сюда Банни. На следующем этаже обнаружился еще один шлюз, за двойным стеклом горел свет, и с той стороны можно было различить следы Пыли. Рэг постучал в стекло, но ответа не дождался. Механизм был переведен на управление изнутри, карта — бесполезна, поэтому он выбил стеклянную дверь. Он стал стучать во внутреннее стекло, но ответа опять не было. Рэг разбил и вторую дверь. Свет в коридорах горел, но этаж был мертв. Повсюду на стенах были следы Пыли — пятна, висящие грозди, вырастающие из самого пола фигуры. В самых густых ее зарослях Рэг узнал тела мертвых. Посмотрев все, Рэг покинул этаж и спустился на следующий.

Этаж, где, по словам Банни, проводились исследования Пыли, оказался настоящим адом. Дряни было столько, что она покрывала собой пол коридоров и кабинетов. Столы, стулья, шкафы и другие предметы угадывались очертаниями в буграх и кошмарных фигурах, образованных Пылью. Лампы горели и здесь, но и с них свисали клочья Пыли. Свет делался тусклым, неестественным. Кругом царила могильная тишина. И здесь, в одном из кабинетов, на кушетке, переделанной в кровать, он нашел женщину. Рэг вскрикнул от изумления и ужаса: женщина была худой, высохшей, но никаких следов поражения, болезни — ни выпученных глаз, ни наростов на ноздрях, ни раскрытого рта с валящейся из него белесой мерзости. Он боялся вздохнуть, пока завороженно таращился на ее неподвижную грудь и диафрагму — собственное сердцебиение в скафандре заглушало все звуки. Он приставил стеклянную пластину монитора на запястье к ее губам и носу и все-таки смог различить следы слабого дыхания. Не закончив обход, забыв обо всем, он подхватил ее, как мог, осторожно и понес наверх.

Борясь с неуклюжестью перчаток, Рэг снял ее одежду и позволил Банни, делавшему предостерегающие знаки за стеклом, провести стерилизацию. А потом вместе с ученым они несколько раз проверили ее организм. Она была здорова, но ужасно ослабла. Банни разместил ее в отдельной комнате, пристроив капельницы и стимуляторы.

Ее воля к жизни была воистину нечеловеческой: уже через два дня она очнулась и пробовала говорить. Ни Рэг, ни Банни не спрашивали о том, что произошло внизу и каким образом ей удалось выжить. Важнее было то, что проведя несколько месяцев в царстве Пыли она не подцепила заразу.

Когда женщина оправилась от истощения, они многое узнали. Исследования Пыли не прекращались все время, пока на нижних ярусах оставался хоть кто-то, способный двигаться. Последней была она — Ольга. Что меньше недели назад она ослабла настолько, что вынуждена была остановиться. Появление Рэга спасло от гибели ее и, возможно, результаты исследований. Она попросила еще раз спуститься вниз за записями. Банни пришлось вернуть компьютеры этажа в общую сеть лаборатории. Поток приказов, прощальных записок, ненашедших адресатов сообщений, проклятий, угроз — кошмары последних дней жизни — обрушился на него, вызвал мрачную раздражительность, а потом иссяк. Рэг еще раз спустился в мир Пыли, чтобы, следуя инструкциям Ольги, перегрузить данные ее компьютера.

Это была секретная программа, поскольку об опасности Пыли стало известно почти сразу. Все ученые, допущенные к ней, были искусственно заражены. Это считалось дополнительной гарантией от утечки информации. Ученые регулярно проходили чистку организма, пробуя попутно разрабатываемые препараты.

— Они хотели выработать у кого-нибудь иммунитет. — Рассказывала Ольга. — Но лекарства не находилось — рост Пыли удавалось остановить только очистками, иммунитет не появлялся, дрянь эффективно выживала. Одним из ее свойств была терпимость к любой среде — от морозов до температур в тысячи градусов. Пыль это нечто необъяснимое. Идеальная выживающая субстанция.

Тот факт, что она осталась жива, удивлял Ольгу не меньше, чем Банни. Подобно другим участникам проекта, она была заражена в самом начале. Как у всех, Пыль время от времени становилась более активной, и требовалась чистка. Протодиазан, необходимый для очистки, давно кончился, и долгое время они противостояли Пыли только силой организмов. Перелом произошел недавно. Ольга уже осталась одна, она голодала и здорово ослабла. Одновременно что-то замедлило распространение Пыли. Похоже, перед лицом смерти внутренние силы организма отторгли чуждую субстанцию и способствовали очищению. У многих борьба с Пылью заканчивалась иначе.

Рэг почти не удивлялся. Ему казалось, он с самого начала ждал чего-то такого.

Ольга поправилась окончательно и взяла лабораторию в свои руки. Она исследовала свою кровь, работу органов, гормоны и антитела, ДНК. Банни строил для нее модели, которые они вдвоем бурно обсуждали. Вокруг Рэга закипела работа. Если ученые не сидели каждый в своем углу, тогда они возбужденно обсуждали вещи, в которых Рэг, как ни старался, понимал только какие-то обрывки. Ни Ольга, ни Банни не удосуживались растолковать ему, что делают и что все это значит. Они стали сближаться: это проскальзывало во взглядах, в разговорах, в принесенных чашках кофе. Но хуже всего было то, что Ольга была Рэгу симпатична. Не красавица: худая, с тонкими руками, светлыми волосами и широко и прямо поставленными ступнями, с прямым носом, с бледной россыпью веснушек, с сухими пальцами и коротко подстриженными ногтями. Рэг ловил себя на мысли, что причиной всему является кошмар, устроенный Пылью наверху и внизу — везде, кроме их убежища. Ему не нравилась Ольга, взгляд то и дело упирался в скривленные губы, в раскрытый смешком рот, в тонкие руки, стучащие по клавишам. А потом он вспоминал нагое тело в стерилизаторе, скользил взглядом по шее, плечам, ключицам, груди, животу и хотел ее. Хотел не ради плотского удовлетворения, но чтобы внутри этой женщины зрели его дети.

Ученые все время проводили вместе. Как нелепы они были: короткий взлохмаченный Банни, длинная и худая она. Их близость раздражала и вызывала ярость Рэга. Часто он уходил в какую-нибудь комнату — пустующих и запертых было достаточно на этаже. Он переслушал все пластинки, так и не найдя Стиви Рэя. Он читал книги, которые удалось собрать, или, несмотря на возраст, доводил себя до изнеможения тренировками: отрабатывал удары, блоки, давал нагрузку мышцам и делал растяжки.

— Пыль так легко распространилась по планете... — сказала однажды Ольга, Банни молчал, а Рэг удивленно и с досадой посмотрел на нее, — дело в земных ДНК. Они идеально подходят друг другу.

— Что это значит? — Переспросил Рэг, напрягшись.

— Похоже, что Пыль уже заложена в ДНК, выделить участки пока не удалось, но косвенные подтверждения мы нашли... — Рэг бросил взгляд на Банни при слове «мы»: кого она имеет ввиду? — но гены Пыли в обычном организме неактивны, выключены. Потом они «включаются», и если не уследить, клетки организма одна за другой мутируют и становятся Пылью.

— Пыль живая?

— Полуживая. — Вмешался Банни. Он посмотрел в глаза Ольге, Рэг почувствовал их беззвучную игру и отвернулся, — очень простая форма. Примитивная и чертовски устойчивая.

— Но откуда она может взяться в ДНК, ведь генотип формировался миллионы лет?

— Это сложный вопрос, — призналась Ольга, — я не слишком разбираюсь в том, что не касается Пыли.

— Это просто, — Банни начал говорить, и теперь Ольга уставилась на него, — Пыль появилась, например, с кометы, когда на Земле зарождалась жизнь, возможно, она даже инициировала эволюцию, а люди, звери — выросли, неся в себе ее гены.

— А Марс и Европа? Там нет жизни. — Возразил Рэг.

— Европа заражена всего десять-двадцать лет, возможно, опять же — столкновение. Чем там все закончится, можно будет судить только через миллионы лет. А вот Марс... действительно загадка. Никакой жизни. Ничего, кроме Пыли. Мертвая планета. Могу предположить, что семена жизни там просто не взошли...

— Или наоборот, — резко прервал Рэг, — Пыль уничтожила на Марсе всю зарождающуюся жизнь, атмосферу, ведь Пыли не слишком нужна вода или воздух, хотя она все способна сожрать и использовать. Так? — Он посмотрел в глаза Ольге, но та даже не заметила.

— Пыль консервируется в открытом космосе до возникновения благоприятных условий.

— Может быть такое, что Марс, Европа и Земля — это вторжение Пыли и геноцид иных форм жизни, кроме нее?

Банни рассмеялся, как показалось Рэгу, совсем не к месту.

— Можно ли считать геноцидом вымирание динозавров? Эволюция беспристрастна.

Рэг решил не вдаваться в подробности, хотя не получил ответа. Эти двое здорово ему надоели.

Он старался не видеть парочку. Пластинки раздражали его, и он чуть было не полез наружу, в свой «Форд» за Стиви Рэем. Он пытался понять, в чем суть работы этих двоих. Что такое они надеются понять и обнаружить? Человечество вымирает. Он, Рэг, сдохнет в конце концов. Все они сдохнут, и какая разница, узнают они, откуда взялась Пыль в земной ДНК, или нет.

Думал он и о том, что теперь никто не спросит с него за убийства, вольные или невольные. Не перед кем раскаиваться: космическая Пыль просто сожрет вещества его тела, и то, что было Рэгом, растворится без остатка. Неоткуда Богу будет забирать душу. Не Чистилище это. Нет Чистилища. Ему хотелось выйти наверх под моросящий водой пополам с Пылью дождь и кричать об этом.

Потом Банни заразился. Внезапно появилась одышка, озноб, а в его легких система обнаружила Пыль. Очаги развивались с поразительной быстротой. Банни позволил запереть себя и переговаривался с ними через стеклянную перегородку и лэптоп. Рэг почувствовал вину: за стеклянной стеной на его глазах умирал ученый. Все оставшиеся часы они с Ольгой работали: каждый — со своей стороны. Рэг предпочел не мешать. Он ушел в тренировочную комнату и довел себя до изнеможения.

Разбудила его Ольга: стиснув плечо Рэга, она трясла и трясла, пока он не отцепил ее пальцы. На лице ее, белом, как простыня, была усталость и отчаяние: — Рэг, он...

Со стороны Банни Пылью на стекле было нарисовано неразборчивое «Это она...».

— О чем это?.. — удивился Рэг.

— Пыль, чертова Пыль, — взвизгнула Ольга, и почти приказала: — мне нужны его записи и компьютер. Надо добраться туда.

Это была плохая идея, но Рэг не смог ее переубедить. Он хотел пойти сам и принести все, но Ольга раздраженно отказалась:

— Ты думаешь лучше меня разобраться с его данными?

К вечеру, хотя время в лаборатории давно стало условным, Рэг расставил лампы. Нужно было войти в зараженную зону. И вернуться, став вероятными источниками заразы, вынести тело и переправить наружу, стерилизовать комнату, где вместе с ученым оказалось оборудование.

Идея Рэга состояла в том, что они оба будут в скафандрах. Кроме того, тело предстояло упаковать в контейнер, чтобы зараза осталась внутри. Он подготовил скафандры, кислородные баллоны, запасные лампы и самоклеящийся мешок.

Они вошли. Ольга бросилась к столу Банни и стала бегло просматривать его записи, с трудом листая их толстыми пальцами. Рэг тем временем включил излучатели, после чего подступил к телу. Коротышка, казалось, потяжелел после смерти. Рэг заклеил лицо, а потом медленно убрал тело, закрыл мешок и оставил стерилизоваться.

Ольга уже копалась в файлах, хотя Рэг убеждал ее, что самое позднее завтра в комнату можно будет входить. Она не слушала, и ему пришлось ждать. Наконец, она дала знак. Рэг вынес тело. Лампы остались включенными на ночь. Комнату закрыли. Рэг и Ольга в скафандрах прошли по коридору, заполненному излучением, к шлюзу, прошли его. Ольга осталась ждать, а Рэг прошел дальше с мешком. Когда он вернулся, запустили процедуру стерилизации. Снова оказавшись в коридоре, они, наконец, выключили лампы. Оставалось надеяться, что принятых мер будет достаточно.

Рэг, утомленный, был молчалив. Ольга прильнула к нему, поцеловала в щеку и тепло поблагодарила.

Позже она много говорила об испытаниях, выпавших на их долю. О том, как ей иногда тяжело, как ей жалко Банни и как страшно от этой неожиданной гибели. И о том, как ей повезло, что рядом есть Рэг — сильный и надежный.

Она выглядела такой жалкой и потерянной, что внутри Рэга заныло: он попробовал утешить ее. Он обнял Ольгу, и сбивчиво пообещал, что не оставит ее и сделает все возможное для ее спасения.

Только через два дня Ольга продолжила свои эксперименты, она жаловалась, что в одиночку ей гораздо труднее, и просила Рэга быть рядом. Однажды он не выдержал:

— Есть какие-нибудь результаты? — Спросил он, битый час наблюдая, как она копошится в таблицах и диаграммах.

— Миша подсчитал, что люди наверху могли выжить, наверняка выжили: несколько процентов. Как и другие виды. Кто-то, конечно, исчезнет совсем, вымрет. Другие переживут, смогут приспособиться. Нам нужно включить радиомаяк для тех, кто может быть ищет выживших.

Рэга покоробило от того, как она произнесла имя Банни, но он одернул себя: ученый мертв. Какая теперь разница. Ольга показала, что они были близки. Он и так знал. Это тоже не важно теперь, когда он и она — единственные мужчина и женщина в этом мире. Он даже не стал задавать вертевшийся на языке вопрос о них с Банни. Все в прошлом. Ему показалось, Ольга благодарно на него посмотрела.

— Настроишь радиомаяк? — Спросила она и оказалась так близко, что все другие мысли вылетели из его головы.

Утром они завтракали. Днем он смотрел, как она работает или ковырялся по ее просьбе с техническими руководствами и приборами. Со многим, оказалось, возможно справиться. По вечерам, за ужином они садились рядом и говорили. Иногда об исследованиях, но чаще о жизни до катастрофы, о близких, которые затерялись в веренице кошмарных событий, об умерших родителях, о детстве. Рэг даже не заметил, как они сблизились настолько, что неуловимые знаки внимания превратились в ухаживания, а потом сами собой превратились в секс. И тогда он отправлял в ее космос посланников, которые должны дать жизнь планете-яйцеклетке. Ольга смеялась, шутила, ласкала его. Передатчик непрерывно отправлял сигналы, остававшиеся безответными.

— Как тебя зовут на самом деле? — Спросила она, гладя его спину, и касаясь кожей его голых ягодиц.

— Георгий. Глупое и длинное имя. — Ответил Рэг. — Я два года проработал с американцами и привык к их коротким именам. Из Георгия получился Рэг.

— Георгий-победоносец. Не испытываешь гордости?

Рэг хмыкнул, почувствовав, что его победоносец напрягся. Но вопрос Ольги напомнил ему о том, что осталось наверху. Он ощутил укол совести и почти сразу раздражение.

— Нет. Сказка про пронзенного змея оказалась дерьмовой сказкой. Нет никакого Змея, как и нет Бога. Там наверху идет зараженный дождь, заросшие дрянью дома, люди, сожранные ею изнутри. Бог и это — никак не сходится.

— Ты католик?

— Нет, но я христианин. Меня крестили до того, как в Неосибр пришла мода на католичество.

— Это хорошо, правда. — Она стала гладить его голову, успокаивая. — Люди иногда слишком буквально думают о Боге. Они думают: Бог — это разум, подобный человеку, раз по его образу и подобию создан человек. Никто не утверждает, но также они полагают, что Бог — мужчина. Поэтому христианство проиграло войну с Пылью.

— А во что веришь ты?

— Когда-то была христианкой, но потом многое пришлось толковать заново.

Рэг хмыкнул:

— Что, например?

— Под Богом почему-то всегда имеют в виду разум. Бога считают всемогущим, всеблагим и мудрым. Бога подразумевают мужчиной. Нет, Я думаю, что Бог — это сама жизнь, которая управляет всем на Земле, в космосе, управляет развитием живого, и ей принадлежит человек.

— Я что-то не понимаю разницы. Звучит как полная хрень.

— Под знаменем Бога-разума люди едва не уничтожили планету в ядерной войне. А потом едва не отравили ее всякой дрянью. Но жизнь сохранилась. Жизнь не дала людям сделать последний шаг. А если бы и дала, что-нибудь обязательно уцелело бы.

— Но это не объясняет появления Пыли.

— Очень даже объясняет, я бы сама не смогла так хорошо понять, если бы... не Михаил. Жизнь — это звезды, звездное вещество, которое сгорает и появляются планеты, атмосфера, биосфера. Когда-то из этого вещества, из Бога — появился разум. Что такое разум, Гриша?

— Я знаю, что разум — это хорошо. Разум не раз меня спасал, даже от Пыли.

— Разум холоден и безразличен. Разумом можно объяснить необходимость убийства. Разум — компьютер, который работает от батареи, когда хозяин-человек давно мертв. Пыль — это универсальный разум без примеси жизни. Может быть, каждая клетка Пыли — крохотный нейрон вселенского мозга, а Марс — участок его коры. Этот разум не спешит, захватывает космос, растет. Когда ты сжигаешь часть Пыли, сама она остается, как гибель одной клетки не уничтожит мозг. Информация распределяется между оставшимися. Однажды из звездного вещества, из Бога, из жизни возник этот разум. Дитя воспротивилось родителю. Разум решил обойтись без жизни. Так появилась Пыль.

— Ну... допустим. Я даже могу понять, что дьявол, падшее дитя твоего Бога, — сидит в генах, но все это — слова. Объясни мне, как Пыль оказалась в генах раньше, чем мы ее обнаружили?

— Может быть, Пыль захватила планету в самом начале, как это произошло с Марсом. Твоя догадка может быть верной. Пыль пыталась уничтожить жизнь в зародыше. Однако жизнь, рожденная нашей планетой, уцелела, включила Пыль в генотип, приняла в себя зачатки разума, но сделала их безопасными. Бог-жизнь сильнее своего падшего дитя. Люди — дети Пыли, и дети жизни.

Он молчал, пытаясь понять или отторгнуть логику ее рассуждений. Что-то ускользало от него. Что-то было недосказано. Не хватало какой-то важной детали.

— Жизнь по-твоему и в этот раз одержит победу?

— Да. Люди, я думаю, сыграют в этом не последнюю роль.

Рэг еще сомневался, но тема разговора сменилась, стала привычней и проще:

— Это похоже на правду. Я видел людей наверху, женщин, которые были убиты людьми. Их тела были здоровы. Люди способны выжить. — и он посмотрел на Ольгу, живое подтверждение, а потом: — Но если исследования начались давно, почему все это случилось так поздно?..

— Комета. Точно я сама не знаю. Но, предположим, что Пыль — разум. Может быть, земная Пыль ждала сигнала. Очаги, кажется, вспыхнули по всей планете, а не только здесь.

— Но ведь комета летела не на Землю?

— Может быть, сигналом было одно ее появление. Или мы перехватили чужой сигнал.

Рэг проснулся и ощутил дурноту. Он выскользнул из постели Ольги и побежал в лазарет. Включил приборы, которыми его научил пользоваться Банни, и заглянул в свое нутро. Он похолодел. Внутри легких была Пыль, не крошечные пятнышки, а колыхающиеся наросты. В них вызревали шары, росли, набухали и затем лопались. Он чувствовал эту мерзость внутри себя и видел на экране. Пыль пожирала организм на глазах.

В отчаянии он вспомнил об Ольге: она поможет, расскажет, как справиться с этой штукой внутри. Он забыл об опасности — конечно же ей ничего не грозит! — и хотел бежать к ней, но выйти из лазарета не успел. Ольга стояла в дверях, а в грудь Рэгу уставился ствол его собственного пистолета.

— Как же?... — Изумленно выдохнул он и закашлялся.

Лицо ее было спокойно, сосредоточенно. Голос ровный. Рука, сжимающая пистолет, не дрожала.

— Ты заражен, Гриша, и теперь опасен.

— Для кого опасен? Для тебя? Ты же пробыла внизу несколько месяцев?!

— Я не боюсь, Гриша. Но внутри меня теперь наш ребенок. Пыль может быть опасна для него.

— Ребенок?! — До него стало доходить. — Банни, ты же спала с ним, и он в конце концов сдох. Мать твою, он же имел в виду не Пыль!.. Ты заразила его, а теперь и меня. Твою мать! Но почему?!

— Миша не смог, хоть мы и пытались. А вот ты сумел. Твои гены подошли.

— Это что, сучьи эксперименты? Он же мертв?!

— Это не эксперименты. Это — выживание. Мне нужен был ребенок. Ты сделал это, и я люблю тебя. Мне, правда, очень жаль, что так получилось. Тебя нужно изолировать.

— Как Банни?! Чтобы я подыхал и глядел на тебя через стекло?! И ты позволишь это? Убьешь меня, как его?! И как ты объяснишь это убийство? Как же твоя жизнь, долбанная твоя религия?!

— Объясняет разум. Жизни не требуется объяснять. Жизнь — то, что остается. Жизнь, понимаешь. Я не зло. Ты убивал людей, которых не знал. Если ты кого-то любил, ты мог отдать жизнь за него. У меня по другому. Я любила Мишу. Я люблю тебя. Вы оба были со мной ради жизни. Меня не будут мучить кошмары, потому что все это ради жизни. Моего ребенка. Нашего ребенка. Те, кого я теряю, — цена. Я буду вспоминать вас с благодарностью.

Рэг обхватил голову руками:

— Дрянь! Какая дрянь!

— Может быть, но в самые тяжелые для человечества времена — войны, эпидемии — гибло много мужчин и рождалось тоже много мужчин. Жизнь создает самцов, чтобы найти лучшие пути для выживания. Женщины крепче и выносливее для того, чтобы жизнь могла продолжаться.

Рэг следил за Ольгой. Он мог выбить пистолет из ее рук, возможно даже, отделался бы царапиной. Он мог убить ее. И не мог этого сделать. Рэг вспомнил мертвую женщину в переулке. Мертвую здоровую женщину. Здоровая живая женщина под дулом пистолета обрекала его на смерть.

— Я не стану подопытным кроликом в стеклянном ящике. Я пойду наверх.

Ольга побледнела. Пистолет в руке дрогнул. Он рассмеялся, мертвенная горечь и яд клокотали в его глотке:

— Ну и циничная же сука твоя жизнь! Шлюха, каких повидать.

Когда он поднимался, то хотел лишь, чтобы все скорее закончилось. Лишь бы не думать об измене, о собственной наивности и глупости, о приближающейся смерти. Булькнуло и разорвалось в его груди. Он закашлялся. Из открытого рта вырвалось облачко. Он умирал быстрее, чем обычные зараженные. Рэг будто чувствовал, как Пыль захватывает его ткани и органы.

Он выбрался в дождливый серый мир. Небо было затянуто клубящимися облаками. Он забрался в старый «Форд» и впервые заплакал.

С омерзением и страхом прислушиваясь к пожирающей его изнутри равнодушной жизни, он рассеянно перебирал оставшиеся в машине респираторы, медикаменты, консервы. Зачем это теперь?!

Снова и снова он перебирал в памяти события последних недель и прежней жизни. Поняв, наконец, что он просто жалеет себя. В ярости Рэг пнул какой-то ящик, ударил кулаком в стену. И рассмеялся: все-таки он оказался достаточно пронырлив, чтобы оставить потомство. Неважно, откликнется передатчик или нет. Его ребенок переживет их всех.

И Рэг вдруг понял, что его собственный Бог не умер, выстоял: это не конец света. Люди выживут и снова будут ждать последнего суда. Он молился своему возвращенному Богу и просил милости, просил справедливого воздаяния за грехи взамен того лишь, чтобы больше не быть одному, не терять своей веры.

Пластинка, по которой он истосковался, наполняла звуками зараженный воздух, но Рэг не чувствовал покоя. Он не мог просто ждать смерти. Он достал из аптечки автоматический инъектор, зарядил ампулой, найденной в кабинете полковника, приставил к вене и надавил кнопку. Справился с дыханием и ввел еще дозу. Потом выбрался из машины, поминутно морщась или сгибаясь от кашля, и пошел по захваченной Пылью земле. Он ничего не боялся: теперь — не боялся. Он будто все закончил и ждал поезда, и вдруг обнаружил, что есть еще пара минут — осмотреться, подмигнуть семафорам, глотнуть пива.

Вначале он видел лишь пожранные останки своего мира: кусты и деревья, покрытые наростами, уродливыми и тошнотворными — Рэг ненавидел их самой своей сутью. Но чем дальше он шел, тем меньше оставалось старого: будто впрямь он переступил границу в мир иной и уже шел по запредельному. Две стены — узорчатые паутины вознеслись справа и слева, оставляя лишь одну дорогу. Потом стены отодвинулись, и Рэг увидел себя на площади, всецело созданной Пылью. Стены выше самых высоких деревьев сошлись наверху и образовали купол, фрактальными или клубящимися фигурами сотканный полог. Ноги человека по щиколотки утопали, взрыхляли сугробы Пыли: оседая, та стирала всякие его следы.

Он шел. Впереди померещились силуэты, и он вздрогнул, ожидая увидеть оживших мертвецов вроде тех в комплексе. Вблизи он увидел неподвижные бугры — подобия снежных фигур. Первые были бесформенными, а в последних проглядывали знакомые очертания: головы, плечи, руки. Пыль силилась создать подобие человека, подумалось Рэгу. Он миновал фигуры и оказался в лабиринте спиралей и пирамид. Он кашлял все больше, изо рта вываливались горсти Пыли, падали и растворялись в ее безраздельности, но шаг за шагом упрямо ступал вперед. Лабиринт оборвался внезапно: в ста метрах перед Рэгом выросла стена — высокая, как гора. Он вгляделся, и дрожь скользнула по затылку, приступ кашля, готовый вырваться, куда-то отступил: на стене что-то копошилось, плавилось, струилось и перетекало. Это что-то было живым и, непрерывно меняя свою форму, казалось, искало чего-то. Рэг силился понять, узнать, но происходящее не укладывалось в его голове. Это был мир Пыли, и все здесь было чужим.

Тело закашлялось, спазмами выхрипывая клочья, но глаза, подчиненные разуму, сверлили узор. Все переменилось: движение замерло, картина застыла, мир вспыхнул серебром и золотом. Паутина, сугробы под ногами, сталагмиты, спирали, стена — все окрасилось, завибрировало. Наверху снаружи вышло солнце — понял Рэг. Лучи его пробили облака, проникли в лабиринт и, отраженные множество раз, заполнили все своим сиянием. Теперь это не была непроглядная серость: прозрачное стекло, пламенеющее золото, лазурь и серебро калейдоскопом рассыпались в слабеющих глазах. Фигуры на стене сложились в подобие гримасы — не то удивленной, не то раздосадованной. Огромные серебряные глаза уставились на человека, и с новым спазмом все потемнело.

В пустой машине электрогенератор дожег остатки бензина, диск совершил последний оборот и остановился. Вечный Стиви Рэй в динамике не допел.